Две недели шел он эти двести верст и, совсем больной и слабый, добрел до того места, в четырех верстах от дома, где встретился, не узнав ее и не быв узнан, с той Агашкой, которая считалась, но не была его дочерью и которой он
выломал руку.
Неточные совпадения
Я подошел к окну и посмотрел в щель ставня: бледный, он лежал на полу, держа в правой
руке пистолет; окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные глаза его страшно вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто неясно припоминая вчерашнее. Я не прочел большой решимости в этом беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он не велит
выломать дверь и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели после, когда он совсем опомнится.
Маленький, белокурый и невидный из себя, г-н Каннингам встретил меня очень ласково, непохоже на английскую встречу: не стиснул мне
руки и не
выломал плеча, здороваясь, а так обошелся, как обходятся все люди между собою, исключая британцев.
— Если вы будете
выламывать дверь, я разобью окно и стану звать на помощь. А вам не дамся в
руки живая.
— Конечно, — подхватил князь и продолжал, — но, как бы то ни было, он входит к ней в спальню, запирает двери… и какого рода происходила между ними сцена — неизвестно; только вдруг раздается сначала крик, потом выстрелы. Люди прибегают,
выламывают двери и находят два обнявшиеся трупа. У Сольфини в
руках по пистолету: один направлен в грудь этой госпожи, а другой он вставил себе в рот и пробил насквозь череп.
Остальные подкладывали толстые шесты и, налегая на них в двадцать
рук, бойко и мастерски
выламывали кокоры, которые, к удивлению моему, выламывались теперь совершенно целые и непопорченные.
Пускай живёт; он хороший, только — очень со́вок, за всё берётся, а сделать ничего не может: схватил амбарный замок чинить,
выломал сердечко и бросил: это-де не аглицкий замок! А никто и не говорил, что аглицкий. Шакир начал его ругать, а он хлопает глазами, как дитя, и видно, что сам сокрушён промашкой своей, молча разводит
руками да улыбается кротко, совсем блаженный какой-то. Шакир его не любит и говорит мне...
— Есть и это… отвыкаем очень… невелика, кажется, хитрость орать, а меня хоть зарежь, так косули по-настоящему не уставить… косить тоже неловок: машу, машу, а дело не прибывает…
руки выломаешь, голову тебе распечет на солнце, словно дурак какой-нибудь… и все бы это ничего, и к этому мы бы делу попривыкли, потому что здесь народ все расторопный, старательный, да тут есть, пожалуй, другая штука…
После несколько раз повторенного стука и криков: «Отворяй», —
выломали дверь, и глазам пришедших представилась следующая картина: Татьяна сидела, дико озираясь, на полу, прижав
руки к груди, возле груды наваленной мебели и дико хохотала.
Так добродетельно, что добродетельнее и придумать нельзя! Если бы мы в наших платьях начали принимать классические позы (Капочка мне объяснила, что так называется, когда они на одном месте
выламывают себе
руки и ноги), то вышло бы в мильон раз неприличнее. А тут все прикрыто… кроме, разумеется, ног.